Признаюсь, у меня с осами всегда были, мягко говоря, сложные отношения. Ненависть — слишком сильное слово. Скорее, это был холодный, выверенный антагонизм. За их дерзость, за нервное жужжание, за то, как они с отчаянной целеустремленностью лезут в твою тарелку или чашку со сладким чаем, игнорируя любые угрозы, как будто сошли с ума. В моем мире они были просто воздушными мародерами. Я считала их такими. Пока не поняла, что ближе к концу лета мы наблюдаем не злость насекомого. Мы наблюдаем агонию целой цивилизации, и каждая отдельная оса — ее несчастная, умирающая изгнанница.

Восприятие: хаотичный агрессор

Давайте будем честны, наше отношение к осам формируется в конце лета. Именно в августе и сентябре они превращаются в тех самых «сумасшедших», от которых хочется держаться подальше. Они кружат над столами, лезут в банки с вареньем, пикируют в стаканы с лимонадом. Их поведение кажется иррациональным. Пчела, как правило, пролетит мимо, если ее не провоцировать. Шмель почти всегда полностью поглощен своими делами. А оса, кажется, ищет конфликта.

Это общее мнение. Удобное, понятное и абсолютно неверное. Потому что мы видим лишь финал истории, не понимая, какая трагедия ему предшествовала.

Причина: механизм социального коллапса

Чтобы понять августовскую осу, нужно увидеть ее в июне. В начале лета это не мародер, а элита. Высокоэффективный хищник, который неустанно охотится на гусениц и других вредителей, снабжая белком будущее поколение. Это гениальный архитектор, строящий бумажные гнезда. Она — идеальный член общества, полностью поглощенный своей работой.

Фундаментальный механизм, объясняющий ее поведение — уникальная система питания, называемая трофаллаксис. Рабочие осы кормят личинок пережеванными насекомыми. Взамен личинки выделяют особый питательный секрет, богатый аминокислотами и легкоусвояемыми углеводами. Этот секрет — основной, а зачастую и единственный источник энергии для взрослых рабочих ос. Вся их цивилизация построена на этом внутреннем обмене.

А в августе происходит апокалипсис. Королева-матка, выполнив свою миссию, прекращает откладывать яйца, и новые личинки больше не появляются. Для тысяч рабочих ос это означает неизбежный и неотвратимый коллапс. Во-первых, иссякает их источник энергии — тот самый «сахарный кран», питавший всю колонию. Одновременно с этим теряет смысл их главная функция — кормить новое поколение больше не нужно. Наконец, наступает системный голод, так как их организм не приспособлен эффективно перерабатывать нектар, как у пчел. Начинается острый дефицит энергии на клеточном уровне.

Следствие: поведенческий сдвиг на фоне голода

Теперь представьте себе это существо. Вчера оно было частью сложной системы, выполняло важную работу и получало за это «топливо». Сегодня оно — бездомный, безработный изгнанник, которого гонит вперед только одно — жесточайший метаболический голод. Та самая «сахарная ломка».

Теперь ее поведение становится пугающе логичным. Почему она такая «наглая»? Потому что ее поведение больше не сдерживается сложными социальными протоколами; им управляет доминирующий над всеми остальными, базовый инстинкт — найти источник энергии. Почему она лезет в ваш лимонад? Потому что ее сенсоры, откалиброванные на поиск сахара, кричат о том, что здесь — спасение. Почему она такая «нервная»? Потому что она находится в состоянии постоянного стресса и агонии от голода.

Трагичность судьбы полосатой становится еще более очевидной, если понять, насколько иначе устроены ее соседи. Рабочая пчела, чья функция жестко подчинена потребностям улья, имеет доступ к централизованному энергохранилищу — меду, что обеспечивает ей стабильность. Шмель, как автономный работяга, благодаря своей уникальной способности к терморегуляции, работает в режиме прямого доступа к топливу с цветка, что делает его модель более автономной. Оса же оказывается заложницей своей социальной модели, которая в конце сезона неизбежно приводит ее к краху и отчаянным поискам.

Этот взгляд на поведение осы — не попытка ее оправдать, а собирательный образ, основанный на анализе ее социального и метаболического цикла. Ее жало — это не инструмент агрессии, а оружие отчаяния, которое она использует в конкуренции за последний шанс выжить.

Для меня жужжание осы перестало быть просто звуком угрозы. Это симптом. Симптом системного сбоя, голода и распада целого мира, который разворачивается прямо на нашем дачном столе.

И, смогу ли я в следующий раз просто прихлопнуть осу тапком, не видя в ней это отчаявшееся существо? Честно? Не знаю. А вы?