В «Жизнеописании Карла Великого», составленном франкским монахом Эйнхардом в первой половине 9 века, повествуется, что в 778 году, когда Карл Великий возвращался из похода в Испанию, на его арьергард (последний отряд) напали баски и истребили его в Ронсевальской битве. При этом погибло несколько пэров (прямых вассалов короля).

Среди них был некто Хруодланд, префект Бретонской марки. Перед тем, как погибнуть в неравном бою, Хруодланд протрубил в рог; Карл Великий его услышал, повернул назад и отомстил «сарацинам» (так тогда называли всех не христиан).

На этом история заканчивается и начинается литература.

Главное произведение о Хроудланде – знаменитая «Песнь о Роланде» — повествует именно о битве в Ронсевальском ущелье. Из неё мы узнаём, что перед неминуемой смертью Роланд пытался разбить о камни свой меч, чтобы тот не достался врагам.

Сломать меч не удалось, но подоспевшему Королю (само слово «король» как раз и происходит от собственного имени Карла Великого) удалось извлечь оружие из мёртвой руки Роланда только после вознесения специальной молитвы…

Почему Роланд хотел уничтожить свой меч? Чтобы не достался врагам? Конечно! Но почему это было так важно? Тут не всё так просто, как можно подумать.

У меча Роланда было имя. Его звали Дюрандаль. Вернее, не так… Её звали Дюрандаль. Почему её? Потому что французское слово «épée» (меч) – женского рода.

Меч у франков был не просто женского рода. Рыцари относились к нему – как к женщине, как к «небесной жене». Вот почему отдать меч врагу, если уж не можешь его спасти, было немыслимо…

… Кстати, д’Артаньян тоже был вооружён мечом — «épée». Шпага у него появилась лишь в русском переводе, это слово происходит от итальянского «spada»… тоже означающего «меч».