Берингов пролив — один из самых известных морских проливов. Он стоит в одном ряду с Гибралтарским, Дрейка, Босфорским проливами, потому что разделяет материки. Всё что нужно знать о Беринговом проливе — ширину в самом узком месте — 86 км, по крайней мере так считает Википедия и большая часть справочной литературы. Но пролив это ведь не вектор на карте, он имеет и длину. С длиной уже не всё так очевидно. Затратив чуть больше времени усердный искатель обнаружит цифры 90 и 96  км. А вот где начинается Берингов пролив интернет не подскажет.

Подскажу я, по крайней мере одну из крайних четырёх точек. Южной точкой, а точнее мысом, с которого начинается Берингов пролив на российской территории является мыс Нунямо. Нунямо — правый входной мыс в залив Лаврентия и начальная точка самого известного российского пролива.

Но пост не о проливе, а о Нунямо мысе и поселении.

Бурые медведи умеют плавать. Факт очевидный. Этот навык необходим для преодоления рек. Озеро переплыть медведь тоже может и изредка он это делает, но в большинстве случаев, озёра медведи обходят по берегу — зачем переплывать то, что можно обойти? Тем более с пользой, найти на берегу, что-нибудь съестное. Но бурые медведи плавают не только в пресноводных водоёмах, плавают они и по морю.

Одно из самых заветных желаний, у людей приезжающих на Чукотку — увидеть кита. Увидеть кита можно в двух ипостасях — в воде и на суше. На суше — в процессе разделки. Чукотка единственный регион в России, где разрешена и ведётся добыча китов. Зрелище это не для всех. Не для всех приезжих: современное экологическое сознание, гуманизм и прочие гринписизмы. Таких китов видеть не хотят.

Туризм — одна из главных перспективных точек роста чукотской экономики. Туризм — экономический мультипликатор, локомотив самозанятости, волшебная пилюля сохранения самобытности коренных народов, проживающих на территории Чукотки и прочая, прочая. Об этом из года в год говорит чукотский губернатор.

Разговоров на эту тему, за 15-20 лет уже наговорили на многие сотни миллионов рублей (если не на миллиарды), главный посыл — найти дурака инвестора, который вложится в инфраструктуру, создаст рабочие места и сделает из Чукотки вторую Исландию или третью Скандинавию.

На Чукотке много бурых медведей. Говорят о нескольких тысячах, но точной цифры никто не знает. Бурый — главный фактор страха для человека в тундре. По крайней мере, так считают не тундровые люди. Не тундровики это не обязательно горожане, но и жители сёл, для которых тундра — это ближайшие окрестности села.

Мои встречи с босоногими начались с первой же экспедиции. Волнительно — разумеется не тот термин, которым можно охарактеризовать мою первую встречу. Потому что первая, потому что близкая, потому что был один. Потом были другие встречи на больших и близких расстояниях, с одним и несколькими медведями.

Со временем, начинаешь понимать повадки животного.

Пришла беда откуда не ждали. Появилось на Чукотке чудище заморское, среднеазиатское — Тугаин лес. И с каждым годом этого Тугаина леса становится всё больше и больше...

А если серьёзно, то тугайные леса, бахромой оплетающие чукотские реки, в последние два десятилетия стали разрастаться. Практически повсеместно наблюдается буйный рост древесной растительности. Там, где кустарника в помине не было — зашумело, там, где был — разросся до впечатляющих размеров. «Джунгли, не иначе», — говорит всякий, кто продирался через эти тугайные леса. И это если без рюкзака. С рюкзаком, совсем другие слова говорят...

В 1990-х, в этих неуверенных, трудных и  всевозможных 1990-х, выпускники чукотских школ поступали в ВУЗы не выезжая за пределы Чукотки, в Анадыре. По «старосоветской» традиции в 1990-е чукотское образование ещё продолжало вкладывать средства на подготовку местных кадров — «целевое направление». В Анадыре работала межвузовская приёмная комиссия: выпускник приезжал в Анадырь, сдавал экзамены и зачислялся в тот или иной ВУЗ. Обучение оплачивал округ.

Начало.

Куда бы вы ни отправились на Чукотке за вами будут следить, пограничники. До 2018 года у пограничников ещё был формальный повод отслеживать перемещение граждан по территории Чукотки, после снятия в июне прошлого года статуса пограничной зоны, даже формального повода для отслеживания перемещений граждан Российской Федерации по территории своей страны нет. Но пограничников Чукотки этот факт мало интересуют, пограничники Чукотки живут не по законам, а по понятиям.

В моём рейтинге феноменальных идиотизмов среди госструктур Чукотки, в тройке лидеров стабильно и прочно обосновалось Пограничное управление ФСБ России по Восточному сектору Арктики. В прошлом году свершилось невероятное — на Чукотке отменили режим пограничной зоны. С июня 2018 года граждане России могут беспрепятственно путешествовать по территории своей страны, точнее её самой северо-восточной части — Чукотке. Но радость отмены была преждевременной, как в том анекдоте: как тарабанили, так и тарабанят, только бухгалтерии прибавилось.

Не позитивный пост о взаимоотношениях чукотских пограничников с местными жителями, гражданами России и иностранцами.

Я мог бы написать заголовок обтекаемо витиевато и лукаво политкорректно, не задевая нежных эстетических чувств читателя и мещанских литературных норм публичной эпистолярии. Только к чему это? На Чукотке, за пределами Анадыря и нескольких крупных поселений, романтические сантименты, уместны также, как чувство такта у бойцов боев без правил в октагоне. Здесь белое это белое, негр это негр, а радуга, никакого отношения к секс-меньшинствам не имеет.

Начну с того, что Инчоун, ничего общего с корейским Инчоном (Инчхон) не имеет. Хотя названия очень похожие. Корееведы, могут смело закрыть страницу.

Ярче всего «недооценённость» можно показать на примере шампуня «Хэд энд шолдерс»: «Назовите шампунь №2»?  Назовите самое восточное поселение России (Евразии)  — Уэлен, назовите второе самое восточное поселение… На этот вопрос даже знатоки «Что? Где Когда?»,  вряд ли дадут правильный ответ (людей знающих, в мире всего пара-тройка сотен человек). Второе самое  восточное село России — это Инчоун, который находится всего в 27 километрах от Уэлена. Близость Уэлена это двухцветная карма Инчоуна: с одной стороны и на Чукотке, мало кто может сказать, даже примерно, где находится это село (в то время, как про Уэлен знает большинство), с другой стороны, находясь в тени Уэлена Инчоун более других сёл Чукотки сохранил самобытность культуры морских охотников.

Населённые пункты, как люди, у них есть не только тело и душа, но и свой характер. Они могут быть добрыми, неказистыми, притягательными и отталкивающими. Уэлен, из всех сёл Чукотского района, я люблю больше всех остальных. И не потому, что он обозначен почти на всех картах мира и является самым восточным в Евразии, а потому что… после этих слов возникает ступор. Нет, я конечно могу дать описательную характеристику Уэлена, но слова ничего не скажут. Люблю и всё, любовь она ведь не про слова она про состояние.

Предыдущая часть

Два дня медведи досаждали Лому, а потом исчезли. Сидеть в взаперти Ивану осточертело и он решил погулять. «Гулять» далеко  Иван опасался, поэтому ограничился территорией радиусом 50 метров от судна. Но и ходить кругами вокруг судна тоже быстро наскучило. Иван взял лом и решил заняться физзарядкой.

Предыдущая часть

Разумеется, просто так, за сигаретами, в Энурмино  Петрович ни за что не пошёл бы. Для выполнения поручений есть матрос. Сигареты действительно были нужны Петровичу, но их он мог купить и в Нешкане, не такое уж и страшное это село, как он разрисовал его Лому. Просто всё складывалось одно к одному, в Энурмино жила зазноба, с которой лет 15 назад у него был бурный роман с продолжением. С этим  «продолжением», дочкой и пошёл повидаться старый капитан.

Начало

Буксирный катер «Долгота» медленно пробивался через ледяную шугу.  Через несколько часов после выхода со Шмидта зарядил снежный заряд и берег скрылся из  вида. Из всех навигационных приборов на буксире был только компас.

— Радиолокатор месяц назад  из строя вышел, — объяснил Петрович, — новый прибор только в следующую навигацию обещали поставить. Поэтому идём в слепую. Долго идти будем. Лишь бы видимость была.

Но даже при отсутствии видимости Петрович продолжал движение ориентируясь на показания компаса. Когда видимость становилась критической, т.е. меньше 30 метров, капитан отправлял Ваньку на нос, вперёдсмотрящим.

— Увидишь льдину по курсу, не ори, я один хрен не услышу, подавай знаки руками.

С такой фамилией, какая была у Ваньки, прозвища было не нужно. Лом он и есть Лом. Казалось, что тут ещё можно придумать? Но кличка у Ваньки Лома, всё же была, причём дразнили не только сверстники, но и учителя, и взрослые. Когда Ванька называл свою фамилию, его тут же переспрашивали: «Матрос?». Будь он неладен этот мультфильм про «Капитана Врунгеля».

Предыдущая часть

Через несколько дней, после того как стихла пурга, в Чаплино приехал вездеход, который шёл в  Янракыннот. Вездеходчик разыскал Костю:

— Собирайся, поехали, — сказал вездеходчик.

Костя отказался, сославшись на какую-то поломку. «Как знаешь», — сказал вездеходчик  и уехал. Что-то кольнуло в душе у Костяна. Он попытался понять что это, но перед глазами возникла Рыжая и долг, а это он пытался привести Костю в чувства, был подло растоптан прекрасной женской ножкой. Следующий месяц Костян провёл в Новом Чаплино.

Предыдущая часть

Подъехав к «каменной реке» Костя ещё раз внимательно осмотрел русло. Проехать реку, чтобы не сесть мостами на камни было нельзя. Теоретически такая возможность была только в одном месте, но как назло в том месте, словно ворота,  торчало  два самых больших валуна. «Думай Костя, думай», — разговаривал сам с собой Пехотин. Но никаких толковых мыслей в голову не приходило.  «Без бульдозера реку не переехать», — подытожил Костя и тут же ему пришла в голову мысль.

Предыдущая часть

Провожать Костю пришли все мужики. «Урал» завелся без проблем.

— Теперь точно доедешь, — благословил на прощание Кирилыч. Попрощавшись с мужиками Костя Пехотин выехал из Эгвекинота в Конергино.

Залив замёрз ровно почти без торосов. Холодное февральское солнце уже раскидало свои лучи по вершинам сопок. «Урал» летел, душа пела. Стрелка спидометра нервно прыгала возле цифры 80, в голове, в весёлой карусели крутились  радужные мысли. Фокус внимания остановился на одной из них: «По такой дороге до Конергино за час долечу».

Предыдущая часть

— Дальше мы не поедем, — сказали в Эгвекиноте геологи. Костя опешил:
— Как не поедите?
— Вот так, не поедем. Планы у нашего руководства поменялись. Возвращаемся в Анадырь.

Костя, чуть было не произнёс: «А как же я?», но вовремя осёкся. Вслух, как можно безразличнее сказал лишь: «Ладно».

Начало

Долгая дорога в Лаврентия состояла из нескольких этапов-перегонов. Первый этап — Анадырь-Эгвекинот, около 300 километров.  Это был самый простой и лёгкий участок маршрута. Из Анадыря на Залив, так в быту именовали Эгвекинот, регулярно, но не часто, ходили вездеходы и грузовая техника. Возили стройматериалы и продукты. Зимник — одно  название, не дорога — направление. Если пурги долго не было, трасса была почти сносной, но после пурги, первым пробивать дорогу дело муторное.  Но не настолько муторное, как тащиться на машине за вездеходом. Особенно, когда дорога только и делай, что «поливай».  Но, во-первых, шли в связке, а во-вторых, дорогу Костя не знал. Поэтому ползли. Через час, преодолев лиман и отрезок грунтовой дороги вышли на зимник. Здесь уже не разгонишься при всём желании.

Утром Костю вызвал директор совхоза.

— «Урал» надо из Анадыря перегнать, возьмёшься? – директор сделал паузу, после чего добавил, -  премия 100 тысяч.
— Да, — сказал Костя.

Потом это «да» сто тысяч раз звучало в его голове разными нехорошими словами. Но за тридцать лет жизни Костя Пехотин ни разу не нарушил своего слова. По крайней мере осознано. В этом «да» было несколько причин. Первая, мотивирующая – деньги. Деньги не сами по себе, а на выплату «долбанной ипотеки». Вступить в ипотеку уговорила жена. И ладно бы жили в ипотечной квартире, так нет же, квартира строилась в далёком сибирском городе, откуда они приехали с женой на Чукотку, на заработки. Вторая причина – азарт. Перегнать «Урал», из Анадыря в Лаврентия это не то же самое, что перегнать фуру из Москвы во Владивосток. Даже десять раз не то же самое. И третья, самая не очевидная причина – само «кочевье». Ездить по посёлку в полтора километра длинной, за те полгода после переезда на Чукотку,  Косте  смерть как надоело. Самое дальнее, куда мог съездить Костя – соседнее село Лорино, аж целых 40 километров! «Да», сказанное Костей это чистой воды глупость, но он этого ещё не знал. Также не знал, что перед ним директор разговаривал с другими, бывалыми чукотскими водителями и те наотрез отказались от этой авантюры.

В каждом районе Чукотки есть своё, «домашнее село». В Провиденском районе это село Новое Чаплино. Домашним село становится при наличии двух факторов: географической близости и транспортной доступности. Через такие «домашние сёла»  приезжее население  из центральных и не очень районов Советского Союза знакомилось с жизнью и бытом народов Чукотки.

От райцентра, посёлка Провидения до Нового Чаплино  25 км грунтовой дороги. В летнее время добраться до Чаплино, так без приставки «новое» именуют это село в Провидения, труда не составляет. Добраться зимой намного проблематичнее — перевал и серпантин, извилистый участок дороги, заметает снегом. В прошлые годы постсоветской реальности, в зимний период дорогу на Чаплино худо-бедно чистили, в эту же зиму не чистили ни разу, поэтому «домашнее село» стало труднодоступным. «Трэколы», «Странники» и снегоходы — главные транспортные связующие Нового Чаплино в зиму 2018-2019 годов.

Археологи утверждают, что на территории, которую мы сейчас называем Сиреники, люди непрерывно жили, как минимум две тысячи лет. Две тысячи лет в условиях Крайнего Севера. Вообще человек на Чукотке появился намного раньше, но первые люди подолгу не жили на одном месте, с оскуднением природных ресурсов они перекочёвывали на новое место. Почему люди так надолго задержались в Сирениках?

Самая известная чукотская песня и песня о Чукотке — «Нунлигран». Языком штампов и газетных клише, песня «Нунлигран» — это визитная карточка Чукотки, языком чувств — это камертон, от вибрации которого щимит сердце. «Нунлигран» — самая зрительная из всех чукотских песен. Её видно. Видно даже тем, кто не был на Чукотке.  Ступенчатая распевность припева — это человек спускается с сопки к морю. Осень. Низко в небе летят журавли. Спустившись на косу человек сел на камень и смотрит на птиц, которые переваливаются с волны на волну.

Пресной воды на Чукотке — «целое море», можно было бы напоить любую африканскую страну. Но на Чукотке, не то что страну, даже маленькое село в две-три сотни человек снабдить качественной питьевой водой — целая проблема. Проблема географическая: сёла и вода, как правило, располагаются в разных местах.

Проблему водоснабжения, в большинстве сёл решили самым простым способом — привозить в автоцистернах, на водовозках. Ничего героического и сверхестественного в решении этой коммунальной задачи нет: приехал на озеро, заправил ёмкость водой, развёз потребителю. Но есть на Чукотке место, где профессия водовоз и сам процесс водозабора связан с реальным риском для жизни. Это место — село Энмелен.

Почему единственную дорогу ведущую в село назвали «плохушкой» вы узнаете заглянув по кат.

Чукотка — другая планета. А на других планетах, как известно и ценности другие. В том числе и профессиональные. Основное мерило привлекательности профессий — деньги. Так везде, Чукотка в этом отношении не исключение. Но работа построенная исключительно на деньгах скучна, не интересна и, самое важное, счастья не приносит (без денег конечно счастья тоже не много).  В работе должно быть что-то ещё, к примеру, видимые результаты своего труда или уважение социума в котором ты живёшь и трудишься. Профессиональная «блатовость» это не запись в трудовой книжке и не уровень зарплаты, а значимость услуги, в которой нуждается человек живущий с тобой в одном городе или посёлке.

Для затравки, прежде, чем убежим под кат: профессиональная ценность депутата или чиновника на Чукотке, на несколько порядков ниже, чем сантехника, при том, что первые денег получают в разы больше, чем зарабатывает второй.

Итак, нужные люди Чукотки:

На чём, куда и зачем едут зимой чукотские дальнобойщики.

источник

Уэлькаль — первый фильм моего нового краеведческого проекта «Вся Чукотка». Настало время не только рассказать, но и показать, как и чем живёт Чукотка.

Начало

Продолжаю обзор самых притягательных и привлекательных туристических мест на Чукотке.

 Это первый обзор самых привлекательных туристических мест Чукотки, составленный с учётом уникальности туристических объектов, транспортной доступности и современных чукотских реалий. Десятка могла стать восьмёркой или пятнашкой, но маркетологи, эти демоны современности с улыбкой Джоконды, когда-то вывели десятиричную рейтинговую форму, как наиболее оптимальный для потребителя источник информации, поэтому и я в обзоре не буду отступать от заветной цифры.

Ёлки на Чукотке не растут, поэтому перед Новым годом Саня ездил в тундру за кедровым  стлаником. Кедровый стланик сложно назвать ёлкой, он даже не дерево, так большой куст, но всё-таки это хвоя. Запах и иголки создавали радостное новогоднее ощущение. Это ощущение нужно было не Сане, а его маленькой дочке. Дочку он любил безумно и ему хотелось, чтобы у его маленькой принцески было всё и желательно самое лучшее. Но в этом году пурга не пускала в тундру. Циклон, пришедший на Чукотку, бушевал уже неделю и по прогнозу, будет свирепствовать ещё несколько дней. В том числе и на Новый год.

Место, куда ездили за «ёлками», так перед новым годом именовался в Анадыре кедровый стланик, по местным меркам было не далеко – чуть меньше ста километров. Саня десятки раз ездил этим маршрутом, он знал его не только визуально. Как у любого снегоходчика, любой маршрут, в том числе и «ёлочный» был записан в навигаторе. Теоретически ехать можно,  но в пургу в тундру не ездят — это обычай, который исполнялся лучше любого закона.

Железных дорог на Чукотке нет, а машинист тепловоза есть. Как минимум один. Самое удивительное, что познакомился с ним не в Анадыре или крупном населённом пункте, а в Краснено — самой маленькой чукотской деревне.

Истории как люди попадают на Чукотку — особенный жанр. Особенность заключается не в мотивации их приезда, здесь всё типично и банально — деньги и материальные блага, а пути-дороги, которые их привели на край земли. Путь машиниста тепловоза Сергея Петрова на Чукотку был долгим, сложным и тернистым.

Удивительно, но одно из богатейших  рыбных чукотских местечек — Краснено,  славится не рыбой, а ягодой. Ягоды в тех местах много: шиповник, рябина, красная смородина, морошка, шикша, княженика, голубика. Почему брусника стала «королевской» ягодой в Краснено — загадка великая. Красненская брусника в чукотском мегаполисе Анадыре — это такое же естественное словосочетание, как камчатские вулканы, вятский квас, тульский пряник. И ладно бы в Анадыре брусника не росла, так растёт же. Пусть не в таком количестве и не такая крупная. Брусники на Чукотке много. Эта ягода входит в тройку самых распространённых чукотских ягод, вместе с голубикой и шикшей.

Быть в Краснено в брусничный сезон и не съездить за брусникой я не имел морального  права. Венеция с её каналами и потребностями в водном транспорте, по сравнению с Краснено, считай материк.  В Краснено, пожалуй, только в магазин пешком ходят, всё остальное на лодках. Поэтому за ягодой мы отправляемся на лодке.

В Краснено, самой маленькой чукотской деревне живёт всего 35 человек. Деревня — обиходное название сельских поселений Чукотки, официально все они сёла. В Краснено нет мобильной связи, центрального водоснабжения и канализации. Интернет есть всего в нескольких домах и даже по-чукотским меркам он чрезвычайно медленный. По-большому счёту его нет. Краснено -единственный на Чукотке населённый пункт, где запрещена продажа алкоголя, но пьянство здесь, как и в других деревнях — главный социальный бич.

Петухи по утрам здесь не кричат,  зато лают собаки отпугивая «заблудившихся» медведей, которые не часто, но регулярно появляются в окрестностях Краснено. Время, как и основной водный транспортный мейнстрим Чукотки — река Анадырь, течёт около Краснено. О его существовании, по долгу службы, знают всего несколько человек. Краснено живёт не по календарю и часам, а по сезонам и солнечной активности.

Большая часть продуктов питания в чукотские сёла доставляется в летний период, в навигацию. В маленькое село Краснено на берегу большой реки Анадырь пришёл катер.  Катер привёз людей и продукты. Продуктов не много: 10 мешков муки, столько же коробок тушёнки и немного по мелочи. В большие сёла продукты доставляют баржами, но село Краснено, по численности населения, даже не маленькое — микроскопическое — 35 человек. Поэтому Анадырская торговая компания, муниципальное предприятие, осуществляющее торговлю в сёлах Анадырского района, решила, что сюда продукты целесообразней завозить челноками. Доставка груза из Анадыря 70-100 рублей за килограмм.

Предыдущая часть.

Река Берёзовая впадает в озеро Красное. Озеро Красное — самое большое озеро Чукотки. Финальной точкой моего путешествия должно было стать село Краснено. Вопрос в том, как я в него попаду?

Ещё накануне  связался по спутниковому телефону со знакомым, который договорился, чтобы за мной пришла моторка из Краснено. Сегодня моторка должна менять забрать с устья Берёзовой. Но это же Чукотка. Тысяча и одна причина могли возникнуть, чтобы выброска не состоялась. Крайний вариант — обходить вокруг озера своим ходом. Делать это мне совсем не хотелось. Во-первых, потому что это 50 км академической гребли и это гребля по открытой местности, где даже малейший ветерок делает поступательное движение бесперспективным. Лодку просто сносит. И во-вторых, озеро отнюдь не мечта путешественника, большая часть его берегов, либо заболочена, либо покрыта кустарниковыми джунглями.

Предыдущая часть.

Предпоследний день сплава выдался долгим и на удивление разнообразным. Начался день с медведей.

Медведи на реке чаще всего появляются внезапно. Чаще, чем на суше. Через пару километров заметил двух босоногих переплывающих реку. Заметил хорошо загодя, поэтому было время для манёвра, чтобы причалить к берегу. Если есть возможность я предпочитаю убедиться, в том что медведи ушли с берега, а не оборачиваться и не высматривать их из байдарки. Эти двое потоптались по берегу и ушли в кусты. Но через полкилометра увидел их снова. Теперь между нами была еще одна протока. После обеда встретил ещё двух.

Предыдущая часть.

Россия ассоциируется с берёзами. Чукотка ассоциируется с чем угодно, но никак не с национальным деревом. Даже многие жители Чукотки, как минимум удивятся, если им сообщить, что берёзы растут и в нашем регионе. Между прочим, чукотские берёзы — самые восточные берёзы России. Рарыткин их последний оплот. Восточнее только карликовая берёза.

Предыдущая часть.

То, что житель города назовёт эзотерикой, в тундре вещь обыденная и даже банальная. Расстояние до неба на Чукотке минимальное, как в прямом, так и переносном смысле.  Сформулированная мысль превращается в действие. Действие -  в причинно-следственную связь, а связь влияет на судьбу. Бойтесь своих мыслей и тщательно их формулируйте.

Наступил первый день сплава.

Предыдущая часть.

Смена времён года на Чукотке почти всегда ярко выражены. Может выпасть снег, а по ночам лужи покроются корочкой льда, но это ещё не означает, что пришла осень. Осень приходит иначе.

Два дня назад небо начало хмуриться. День назад прыснула морось, а сегодня с утра уже полило. Не сильно, но убедительно. Решил не торопиться и ещё немного поспать. Почему-то возникло убеждение, что дождь должен прекратиться. Он действительно прекратился часов в 10, но когда я собрал палатку снова пошёл. И шли мы вместе с дождём долго и нудно.

Предыдущая часть.

Медведь он тоже человек. Человек тундры.  Движущая сила медведя и человека в тундре — еда и любопытство. Оба эти фактора заставляют их лазить по сопкам, заглядывать в балки, проверять необычные объекты в тундре, да и просто шарахаться. Друг друга они недолюбливают. Была бы их воля, вообще не встречались, потому что только  сами они представляют опасность друг для друга.

Удивительное дело, уже разменял вторую сотню километров, а ни одного медведя не встретил. И это в глухих местах (по транспортной доступности для человека), и горах, где полно кедровых шишек, корешков, ягоды и рыбы в реках. Не сказать, что этот фактор меня сильно огорчил. Наоборот, очень даже устраивал, я не поклонник медвежьих фотосесий и принцип раздельного, но мирного сосуществования — один из главнейших моих принципов в тундре.

Пять лет назад мы с другом, намотав 200 км по горам северного Рарыткина, тоже не встретили ни одного медведя, хотя наши друзья видели и не одного. Как так вышло не знаю. Наверное потому что, не говори — медведь. Не говорил и старался не думать, но...

Предыдущая часть.

Вначале никого не было. Потом пришли охотники. Охотники оставили после себя костры и осколки каменных наконечников. Потом пришли оленеводы. Оленеводы были не долго и оставили после себя камни, выложенные кругом и костры. Последними пришли геологи. Геологи пробыли лишь миг и оставили после себя дороги, бочки, банки и бутылки. Потом снова никого не стало.

 Следы — это всё что остаётся после нас. Следы не бывают хорошими или плохими, они лишь свидетельства. Свидетельства связи времён. Бесконечно тоскливо ходить по земле, на которую не ступала нога человека. Нога советского геолога на Чукотке ступала везде.

Предыдущая часть.

План был коварным и стратегическим: проснуться до восхода и пока нет мошки и солнце не начало жарить в полную силу, совершить переход. Любой гениальный план в нашей стране разбивается об  исполнительство. Я тупо проспал. Вышел почти в 8 утра, когда солнце во всю пекло, а мошка только и ждала свежего мяса. Жара и мошка — два отягчающих фактора. Что-то одно воспринимается нормально, но совокупность....  Сегодняшний день ещё жарче вчерашнего. Складывается стойкое ощущение, что попал в аномалию, в которой времена года перемешались.

Предыдущая часть.

Осень как будто заблудилась, тепло и даже жарко в горах. А ведь первая треть сентября уже прошла. Реальное время года выдают лишь красные голубичные поля. Утром ухожу в радиалку к Панькив-горе. Зачем? Сам не знаю, видимо ностальгия. Когда то по этим местам мы ходили с Локи...

Предыдущая часть.

Перестройка сознания с города на тундру происходит не сразу. Процесс настройки тонкий и чаще всего не деликатный. Способы проявления настройки разнообразны, но всегда характеризуются эксцессами, потерями и испытаниями. Новичок ты или походник 80 уровня «инницации в тундру» не избежать. Почему это происходит вопрос дискуссионный и относится к области веры, главное из этой настройки выйти с наименьшими потерями.

Вишенкой на торт, туристического сезона 2018 года должно было стать путешествие на Колыму. Но Симарон, мощнейший тайфун, накрывший Японию и наш Дальний Восток, охвостьем зацепил Магаданскую область. Гигантскими дождевыми каплями РП5 показывало всю бесперспективность путешествий по Колыме, как минимум в первой декаде сентября. Ну нет, так нет, философски заключаю я и подвожу черту под коммерческим  и открываю туристический сезон для себя.  Вопрос куда?

Для себя, разумеется, нужен не рафинад, желательно, чтобы славянская Тьмутаракань, по сравнению со своим походом, показалась пригородом. Смотрю на карту (причём ещё советскую, Магаданской области). С годами всё меньше районов остаётся для  путешествий. Точнее, мест ещё много, но то дальние уголки Чукотки, заброска в которые — отдельная запланированая экспедиция. А чтобы вот так, как сейчас, взять и спонтанно отправиться в путешествие, таких мест уже не много.  Намечаю большую экспедицию, которую два года держу в резерве. Но и ей не суждено было сбыться — теплоход на Эгвекинот отменили. Судьба сама подвела — Рарыткин, мои любимые «домашние горы».

Возвращение, особенно возвращение хоженым путём всегда похоже на бегство. Как будто выполнил миссию и теперь нужно в максимально сжатые сроки, словно на соревновании, добраться до дома. Необъяснимый феномен. Бывало идёшь с человеком, туда еле плетётся, а обратно, словно заряженный, чешет без остановки. Поэтому многодневные радиальные маршруты не люблю. Маршрут заканчивается на полпути, в самой дальней точке, потом начинается бегство. Неосознанное, но почему то всегда интенсивно-спортивное.

После радиалки на озеро Гытгыяльканайгытгын, выходов в тундру не предвиделось. Наша цель — село Канчалан, мы возвращались домой.

Предыдущая часть.

Лето на Чукотке такое же беспощадное, что и зима. Полумер на Чукотке не бывает. Либо холодно, либо жарко. Жара выгоняет из палаток наружу, хотя сегодня вольный день — спать можно было сколько хочешь. Бензина у нас осталось всего 50 литров, поэтому без вариантов — идём самосплавом.

Предыдущая часть.

Из-за кустов, на той стороне протоки, взошла красная луна. Это солнце в дымке марева. Два часа ночи. Все уже давно разошлись по палаткам, а я всё сижу и смотрю на огонь. Вместо того, чтобы делать записи в дневнике кормлю костёр. Дров не так много и приходиться постоянно подкладывать небольшие веточки, чтобы бревно горело. Банальность, но одна, даже самая выдающаяся дровина костёр не сделает, а десяток маленьких веточек и согреют, и чайник вскипятят. Сила в единстве....

Сегодня вечером, как-то по особенному навалилась усталость. Сегодня мы достигли цели, сегодня мы дошли до Тнеквеемской рощи.